Черная пасха
Сегодня в центре Москвы убили человека. Зарезали. Пырнули ножом. Он стоял на перроне и ждал поезда. Может, торопился домой, а может, на свидание к любимой девушке. От остальных, собравшихся на перроне людей, он отличался своей кавказской внешностью. Ему было всего семнадцать лет, казалось, вся жизнь еще впереди. Через пару месяцев его ждал выпускной вечер в школе. Потом институт — медицинский или лингвистический. А может, легкой промышленности. Теперь уже — без разницы. Теперь его мать вместо аттестата зрелости сына получит совсем другое свидетельство, свидетельство о смерти.
Наверное, в те же минуты, когда родные этого мальчика застыли в тупом оцепенении, где-то, может, уже на другом конце Москвы, а может — и в соседнем подъезде, молодой бритоголовый человек в черной куртке и высоких ботинках вытащил из кармана сотовый телефон и, откинув крышку, азартно произнес: «Выполнено!». Осознал ли он, что убил человека? Наверняка, да. Осознал. Но понимание вряд ли перерастет в раскаяние.
Откуда они берутся, эти дети-звереныши? Какая мать рождает чудовищ, которые потом уничтожают себе подобных? Какая волчья стая воспитывает в них животное, готовое бежать на запах крови? Как эти милые розовощекие пухленькие детишки, которые только учатся ходить и говорить, через полтора десятка лет становятся жестокими существами, способными убить?
Обвинять легко. Но оправдать их нашему государству еще легче. Борьба за “чистоту” нации, за “чистый” город, “чистую” страну, за “Россию для русских” плюс “дорога в ад вымощена благими намерениями”. Русская культура, русская литература, русская наука. Русская ли? Так странно… Когда речь идет о Циолковском или Хачатуряне – никто не говорит о талантливых евреях и армянах. Это НАШ ученый и НАШ композитор. А тот 17-летний мальчик — не наш. Из него, возможно, и получился бы второй Циолковский или Хачатурян. А возможно и нет. Но разве от этого он менее достоин человеческой любви?
Непонятная мне фраза “Россия для русских” порой слышна даже из уст людей, которых и русскими-то назвать сложно. Человек, который пропагандирует русскую культуру, должен засыпать с томиком Пушкина, Толстого или Есенина под подушкой. У волков в черных косухах и высоких ботинках под подушкой — “Майн Кампф”.
Знаю, скажете: это все политики, это их грязные игры делают из наших детей ублюдков! Политики, конечно. Такие игры не ведутся без благословения свыше. Но я все время думаю — а ведь у этих детей есть мамы и папы. Неужели они не видят, не замечают, как ребенок становится зверем? Виды разбитых коленок давно сменились видами разбитых голов «противника», врага, а мамы все еще называют своих чад милыми домашними прозвищами и волнуются, когда те поздно возвращаются домой. Неужели они не видят? Или не хотят видеть? Или их дело — родить, а воспитывает пусть государство? Школа? Институт? Общество, в конце концов.
Общество — это мы. Пока мы будем продолжать молчать, одни наши дети будут расти убийцами, а другие — жертвами. Одни будут брить головы и вскидывать руки в фашистском приветствии, а другие — учиться, работать, влюбляться и радовать родителей. Так будет до тех пор, пока эти две волны не встретятся, пока первые не войдут в жизнь вторых заточкой или ножом. Пока юные фашисты не распробуют вкус и запах настоящей человеческой крови.
Сегодня, через несколько часов после гибели этого армянского мальчика, я стояла на том же перроне той же станции. Так же как он ждала поезда. Так же как он — торопилась домой. И вдруг поймала себя на мысли: я стою и смотрю по сторонам, внимательно изучаю людей. Мужчина с лицом, будто сошедшим с древней иконы. Даже не лицо, а лик. Прозрачные глаза, уставший взгляд. А вдруг и он убийца? Юноша с сережкой в брови, лицо укутано шарфом до самых глаз, джинсы держатся на широком поясе с шипами. Смотрю на ноги – тяжелые высокие ботинки. И он может оказаться убийцей. Девушка: черные как уголь волосы, синие глаза, сережка в носу и дерзкий взгляд. Разве поймешь так, по одежке, кто она — будущий гений отечественной науки или убийца? Кажется, что никто из них не может быть кровожадным зверем. И в то же время — может. Тот, кто вонзил нож в тело подростка, был обычным человеком. Не стояло у него на лбу клеймо. Не росли рожки. Копыта и хвост также отсутствовали. Убийца — такой же, как ты и я. И от этого становится страшно!
Можно сколько угодно бить себя в грудь и кричать, что мы не дадим нас запугать. “Наши дети будут жить в свободной от предрассудков стране!” “Россия – многонациональное государство!” Лозунгов много. Но до тех пор, пока по улицам ходят дети-убийцы, я не буду чувствовать себя защищенной. И даже не потому, что я этническая армянка, я чувствовала бы то же самое, будь я еврейкой, эфиопкой или арабкой. Я не чувствую себя в безопасности, потому что я ЧЕЛОВЕК.
P.S.: Во всех новостях, на всех сайтах, во всех информационных агентствах сегодняшнее убийство армянского мальчика заняло не первое место. Так же, как до этого «прайма» не удостоились темнокожие студенты, таджикская девочка, кавказцы царицынского рынка. Мы даже не знаем их имен, все, что говорится об этих людях в сводках новостей — их национальность или цвет кожи. Как тебя звали, мальчик?
P.P.S.: Сегодня православные празднуют светлый праздник Пасхи. Весть о благодатном священном огне уже разнеслась по всему миру. Огонь, который не жжет, огонь света и добра. Радуясь всем миром о воскрешении сына Божьего, мы забываем о том, что в эти же минуты где-то умерщвляют других детей господних. Разрезая пасхальный кулич, мы не помним, что еще одна семья сегодня забудет обо всем, кроме собственного черного, всепоглощающего горя. Кроме оцепенения и слез. Кроме бессилия исправить жизнь, переписать последний день, вернуть ребенка, мужа, отца, внучку или жену. Их пасхальные куличи зачерствеют неразрезанными. Их Пасха отныне будет черного цвета.
Виктория Агаджанова
22–23 апреля 2006 г.
Москва